Осип Мандельштам. Жизнь и творчество

1. Осип Мандельштам

Жизнь и Творчество
Орябинский Кирилл 1ИСП2
Хлыщёв Данил 1ИСП2

2. Детство

Родился 2 января 1891 года
в Варшаве в еврейской семье. Отец,
Эмилий Вениаминович Мандельштам
(1856—1938), был мастером
перчаточного дела, состоял в купцах
первой гильдии, что давало ему право
жить вне черты оседлости, несмотря
на еврейское происхождение. Мать,
Флора Овсеевна Вербловская (1866—
1916), была музыкантом. В 1896 году
семья была приписана в Ковно, а в 1897
году переехала в Петербург.
Осип получил образование
в Тенишевском училище (закончил в
1907 году), российской кузнице
«культурных кадров» начала XX века. В
августе 1907 года подал прошение о
приёме вольнослушателем на
естественное отделение физикоматематического факультета СанктПетербургского университета, но,
забрав документы из канцелярии, в
октябре уехал в Париж.

3. Учёба

10 сентября 1911 года был зачислен на романогерманское отделение историко-филологического
факультета Петербургского университета, где обучался
с перерывами до 1917 года. Учился безалаберно, курс не
окончил.
В 1911 году познакомился с Анной Ахматовой, бывал в
гостях у четы Гумилёвых.
Первая публикация — журнал «Аполлон», 1910 г., № 9.
Печатался также в журналах «Гиперборей», «Новый
Сатирикон» и др.
С ноября 1911 года регулярно участвовал в
собраниях Цеха поэтов. В 1912 году познакомился с А.
Блоком. В конце того же года вошёл в группу акмеистов.
Дружбу с акмеистами (Анной Ахматовой и Николаем
Гумилёвым) считал одной из главных удач своей жизни.
Поэтические поиски этого периода отразила дебютная
книга стихов «Камень» (три издания: 1913, 1916 и
1923 годов, содержание менялось). Находился в центре
поэтической жизни, регулярно публично читал стихи,
бывал в «Бродячей собаке», знакомился с футуризмом,
сблизился с Бенедиктом Лившицем.
В 1915 году познакомился
с Анастасией и Мариной Цветаевыми, сближение с
Мариной произошло в 1916 году

4. Мандельштам и Цветаева

Первая встреча Цветаевой и
Мандельштама состоялась
летом 1915 года в Коктебеле.
То было лишь мимолетное
знакомство, общение
возобновилось в начале 1916 г.
— в дни приезда Цветаевой в
Петербург. Теперь в
Петрограде, Осип Эмильевич
разглядел Марину, возникла
потребность в общении
настолько сильная, что
Мандельштам последовал за
ней в Москву и затем на
протяжении полугода
несколько раз приезжал в
старую столицу. Они гуляли по
Москве, а Мандельштам
посвящал множество стихов
Цветаевой

5. Скитания Мандельштама

В марте 1921 года Мандельштам уезжает в
Киев. Там он снова встречается с Надеждой
Хазиной, и с этого момента они уже не
расстаются. Год проходит в разъездах по стране
и в попытках как-то где-то зацепиться, найти
пристанище, найти работу. Это годы скитаний.

6. Сборник ‘Tristia’

Стихи, написанные с 1916 по 1921 годы, войдут во
второй сборник Мандельштама, который будет
издан дважды. Сначала в Берлине, без участия
автора. Мандельштам просто передаст туда
рукописи. И сборник издатель назовёт по названию
римского поэта Овидия «Tristia» – скорбная элегия.
Мандельштам очень не любил это издание, ему
казалось, что нарушена логика расположения
стихотворений. И он издаёт этот сборник ещё раз
под названием «Вторая книга» уже в Петербурге. Но
при следующих переизданиях он возвращает
название «Tristia», потому что именно под этим
названием сборник стал известен читателю.

7. В Советской России

После Октябрьской революции работал в газетах,
в Наркомпросе, ездил по стране, публиковался в
газетах, выступал со стихами, обрёл успех.
В 1919 году в Киеве познакомился с будущей
женой, Надеждой Яковлевной Хазиной. В Гражданскую
войну скитался с женой по России, Украине, Грузии;
был арестован белогвардейцами в Крыму. Имел
возможность бежать с белыми в Турцию из Крыма, но,
подобно Волошину, предпочёл остаться в Советской
России. В Грузии был арестован как белогвардеец,
освобождён по личному указанию Бении
Чхиквишвили.
Переехал в Петроград, поселился в Доме искусств.
Близко знавший его Н. Чуковский оставил о нём этого
периода такие воспоминания: «Мандельштам был
невысокий человек, сухощавый, хорошо сложенный, с
тонким лицом и добрыми глазами. Он уже заметно
лысел, и это его, видимо, беспокоило…» Пребывая на
Украине, Мандельштам, возможно, контактировал с
группой украинских неоклассиков (современные
литературоведы отмечают некоторое сходство между
поэтикой неоклассиков и Мандельштама).

8. Период 1920-х годов

С 1923–1924 гг. Мандельштам зарабатывает
практически только переводами. Его отовсюду
словно отстраняют, его практически не печатают,
он пишет очень мало стихов. Доходящая до нищеты
бедность постоянно преследует поэта. У него попрежнему нет постоянного пристанища. Они с
Надеждой Яковлевной живут то у знакомых, то
снимают случайные комнаты. В этот момент они
бесприютны и нищи.
Какой-то, казалось бы, перелом намечается в 1928
году, когда сочувствовавший Мандельштаму
Бухарин пробивает для него разрешение издать
книгу, и Мандельштам издаёт даже три книги:
сборник «Стихотворения», сборник статей «О
поэзии» и повесть «Египетская марка».

9.

В том же году Мандельштам отвечает на анкету
«Поэт о себе», в которой можно прочитать очень
важную вещь:
«Октябрьская революция не могла не повлиять
на мою работу, так как отняла у меня
«биографию», ощущение личной значимости. Я
благодарен ей за то, что он раз навсегда
положила конец духовной обеспеченности и
существованию на культурную ренту… подобно
многим другим, чувствую себя должником
революции, но приношу ей дары, в которых она
пока не нуждается»

10.

Здесь очень важно ощущение того, что с
революцией должна измениться и поэзия.
Мы видим в откликах современников, в том
числе и в откликах на издание стихов 1928 года,
два лейтмотива: с одной стороны, все критики
подчёркивают невероятное поэтическое
мастерство Мандельштама, а с другой стороны,
все в один голос говорят о несвоевременности
его стихов. Это стихи не ко времени, они
устарели, они никому сейчас не нужны. Такое
острое ощущение того, что он живёт в своём
времени, но не принимаем им, постоянно
присутствует в стихотворениях Мандельштама

11. Период 1930-х годов

В январе 1932 года Мандельштамы получают, наконец,
первое подобие постоянного пристанища –
десятиметровую комнату в Доме Герцена (писательском
дом).
Весной Бухарин выхлопотал для Мандельштама
ежемесячную пенсию в размере 200 рублей по
состоянию здоровья и за заслуги перед литературой.
Мандельштаму по-прежнему невероятно тяжело. В 1932
году ему удалось опубликовать целых шесть
стихотворений.
В 1933 году удалось организовать его вечер в
Политехническом музее (рис. 21), но это скорее
недоразумение, чем правило, потому что Мандельштам
по-прежнему везде и всюду под запретом.

12. Арест и ссылка

Конечно, следует
незамедлительная
реакция. 13 мая 1934
года Мандельштам
арестован, обыск
произведен в его
квартире, ему
предъявляют именно
эти стихи. За него
бросается хлопотать
Ахматова, которая
именно в день обыска
приехала к
Мандельштамам и
ночевала у них.

13.

Приговор оказался неожиданно мягким: его
отправляют в ссылку в Чердынь на три года. Это
был действительно мягкий приговор, но
Мандельштаму хватило страшного следствия,
когда ему не давали спать. Он был совершенно
измучен физически и психически, очень тяжело
перенёс дорогу в Чердынь, и в один из первых
дней, когда они доехали до Чердыни, был
помещён в больницу, потому как у него было
слабое сердце. Он выбросился из окна, потому
что ему показалось, что за ним пришли.

14.

После этого прошла вторая волна попыток как-
то изменить судьбу Мандельштама, которая
снова неожиданно заканчивается успехом,
потому что Мандельштамам предложено
выбрать город для поселения. Так как в
крупные города въезд им по-прежнему
запрещён, Мандельштам наугад выбирает город
Воронеж. И с этого момента оказывается в
воронежской ссылке.

15.

По прибытии в Воронеж слегла уже жена Мандельштама. Силы её
были на исходе: сначала тиф, потом дизентерия. Сам Мандельштам
тоже еле жив, у него страшная одышка.
Постепенно всё немного успокаивается, хотя воронежская жизнь тоже
нищая и очень бесприютная. Мандельштам снова начинает писать
стихи. На какое-то мгновение кажется, что и жизнь, и
взаимоотношения с государством каким-то образом устраиваются. Он
неожиданно получает работу завлита в Драматическом театре. Его
пытается задействовать воронежская писательская организация. Они
организовывают ему поездки в колхоз, пытаются добиться от него
советских произведений. Налаживается некое хрупкое равновесие
внешнего и внутреннего. Но Мандельштаму становится понастоящему плохоПо прибытии в Воронеж слегла уже жена
Мандельштама. Силы её были на исходе: сначала тиф, потом
дизентерия. Сам Мандельштам тоже еле жив, у него страшная
одышка.
Постепенно всё немного успокаивается, хотя воронежская жизнь тоже
нищая и очень бесприютная. Мандельштам снова начинает писать
стихи. На какое-то мгновение кажется, что и жизнь, и
взаимоотношения с государством каким-то образом устраиваются. Он
неожиданно получает работу завлита в Драматическом театре. Его
пытается задействовать воронежская писательская организация. Они
организовывают ему поездки в колхоз, пытаются добиться от него
советских произведений. Налаживается некое хрупкое равновесие
внешнего и внутреннего. Но Мандельштаму становится понастоящему плохо
14 марта 1936 года врачи освидетельствуют его – похоже на инфаркт.
Работать ему больше нельзя, ему советуют получить инвалидность.

16. Воронежские стихи

Постоянное существование на грани жизни и смерти, постоянная
нехватка кислорода – всё это оставило свои отпечатки на творчестве
Мандельштама этого времени. С этой точки зрения воронежские
стихи совершенно поразительны, они очень энергичны, они словно
написаны на грани жизни и смерти. Например, поразительные по
эмоциональности стихи о неизвестном солдате:
«Напрягаются кровью аорты
И звучит по рядам шепотком:
– Я рожден в девяносто четвертом...
– Я рожден в девяносто втором...
И в кулак зажимая истертый
Год рожденья – с гурьбой и гуртом –
Я шепчу обескровленным ртом:
– Я рожден в ночь с второго на третье
Января – в девяносто одном
Ненадежном году, и столетья
Окружают меня огнём».

17. Последние Годы

Ссылка заканчивается 16 мая 1937 года. Мандельштамы на
короткое время приезжают в Москву. Есть призрачная надежда
на то, что им разрешат остаться в Москве, но этого разрешения
не следует. Мандельштамы сначала перебираются в
Подмосковье, потом в город Калинин, а тайком из Калинина
наведываются в Москву.
Грядёт очередная волна неприязни, которую советская
литература переживает по поводу Мандельштама. Эта волна
фокусируется в доносе, который пишет первый секретарь
Союза Писателей Советского Союза Владимир Ставский
наркому внутренних дел Ежову о том, что Мандельштам
слишком часто бывает в Москве, что многие его
поддерживают, дают ему деньги (потому что жить им вообще
не на что, так как нет никакой работы ни для неё, ни для него,
но и здоровье таково, что Мандельштам работать практически
не может). Ставский пишет о том, что Мандельштаму словно
создают ореол страдальца, а советским писателям это
совершенно не нужно.

18.

Ранним утром 2 мая 1938 года Мандельштам был
арестован в санатории, который для него с очень
большим трудом пробили друзья, потому что он
действительно нуждался в лечении. По этому приговору
он получил пять лет за контрреволюционную
деятельность.
Мандельштам погиб 27 декабря 1938 года в
пересыльном лагере под Владивостоком.
Очень долго не была известна дата его смерти, и даже
сам факт смерти в пересыльном лагере долго
подвергался сомнению. У нас нет его могилы, у нас почти
нет его черновиков. То, что удалось сохранить, сохранила
Надежда Яковлевна Мандельштам (рис. 26), которая
долгие годы являлась хранительницей наследия Осипа
Эмильевича.

19. Эволюция Метрики Мандельштама

1908—1911 — годы ученья, стихи в традициях верленовских «песен без
слов». В метрике преобладают ямбы (60 % всех строк, четырёхстопный ямб
преобладает). Хореев — около 20 %.
1912—1915 — Петербург, акмеизм, «вещественные» стихи, работа над
«Камнем». Максимум ямбичности (70 % всех строк, однако господствующее
положение 4-стопный ямб делит с 5- и 6-стопным ямбом).
1916—1920 — революция и гражданская война, выработка индивидуальной
манеры. Ямбы слегка уступают (до 60 %), хореи возрастают до 20 %.
1921—1925 — переходный период. Ямб отступает ещё на шаг (50 %,
заметными становятся разностопные и вольные ямбы), освобождая место
экспериментальным размерам: логаэду, акцентному стиху, свободному
стиху (20 %).
1926—1929 — пауза в поэтическом творчестве.
1930—1934 — интерес к экспериментальным размерам сохраняется
(дольник, тактовик, пятисложник, свободный стих — 25 %), но вспыхивает
бурное увлечение трёхсложниками (40 %). Ямба −30 %.
1935—1937 — некоторое восстановление метрического равновесия. Ямбы
вновь возрастают до 50 %, экспериментальные размеры спадают на нет, но
уровень трёхсложников остаётся повышенным: 20 %

20.

«Век мой, зверь мой…»
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей,
Захребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка
Век младенческой земли —
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
И в траве гадюка дышит
Мерой века золотой.
И еще набухнут почки,
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век!
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и
слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей,
И горячей рыбой мещет
В берег теплый хрящ морей.
И с высокой сетки птичьей,
От лазурных влажных глыб
Льется, льется безразличье
На смертельный твой ушиб.
В это время у
Мандельштама появляется
очень важный, отчасти
ключевой, лейтмотивный
образ для его поэзии – образ
его века.

21.

«Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым…»
Холодная весна. Бесхлебный, робкий Крым.
Как был при Врангеле, такой же виноватый.
Колючки на земле, на рубищах заплаты,
Все тот же кисленький, кусающийся дым.
Все так же хороша рассеянная даль,
Деревья, почками набухшие на малость,
Стоят, как пришлые, и вызывает жалость
Пасхальной глупостью украшенный миндаль.
Природа своего не узнает лица,
И тени страшные Украйны и Кубани —
На войлочной земле голодные крестьяне
Калитку стерегут, не трогая кольца...
Почти каждый год Осип Эмильевич Мандельштам ездит в
Крым, в Коктебель к Волошину. В одну из таких поездок он
пишет стихотворение, посвящённое страшному
украинскому голоду. Сам факт написания такого
стихотворения говорит о том, что Мандельштам совсем
не вписывался в советскую литературу.