Сквозь опаленное войной детство

1.

Министерство образования, науки и молодёжной политики Республики Коми
Государственное профессиональное образовательное учреждение
“Воркутинский политехнический техникум”
конкурсная работа
автор: Даньщикова О.Э.,
преподаватель ГПОУ «ВПТ»

2.

Так уж сложилось, что в судьбах большинства воркутинцев
старшего поколения есть свои трагические страницы. Почти у каждого своя
боль, свои потери, свой путь закаливания и становления.
Но есть такие жизненные истории, о которых хочется рассказывать, хочется
писать, более того, они достойны, на мой взгляд,
художественного
воплощения.
И не только потому, что довоенное поколение, попало в
тяжелейшие испытания, что вполне соответствует современному
кинематографу, построенному на череде ужасающих событий. А потому, что
иногда, знакомясь с судьбами людей, наблюдаешь воочию, как любовь может
оберегать человека…
Судьба Эдуарда Анатольевича буквально фантастична. На первый
взгляд, многие моменты кажутся даже невероятными, но соприкоснувшись с
ними, понимаешь, как важно, не смотря ни на что, беречь в своем сердце все
самое светлое, что дано человеку на этой земле, беречь и нести сквозь огонь и
мрак любовь, не теряя надежды и веры, идти вперед и жить!
Эдуард Анатольевич Даньщиков (Шульман) родился 17 марта 1936 года на
станции Куйбышевка Дальневосточного края. В то время там служил его отец
– летчик, Шульман Исаак Самуилович. Его отец родом из подмосковья
(ст.Ильинская, с.Быково, Раменский район), где они проживали вместе с
бабушкой и дедушкой до Великой Отечественной войны. Летом 1941г., перед
самым началом войны его мама, Ольга Александровна Шульман, вместе с
маленьким Эдуардом , отправилась в гости в Ленинград к семье брата
супруга Маркусу Шульману.

3.

Но отпуску в Ленинграде не дано было сложиться. Началась
Великая отечественная война, которая всю страну застала врасплох. Впереди
была блокада Ленинграда… Родственники помогли с эвакуацией, буквально
на последнем эшелоне отправили близких в Москву. Сами остались в родном
городе и разделили судьбу соотечественников, трагически погибших в
блокадном Ленинграде.
Возвращение домой для многих пассажиров данного эшелона
стало невозможным. В пути началась бомбежка, ужас которой довелось
пережить и маленькому Эдуарду, и его матери во всех красках войны.
Огонь. Взрывы. Крики. Паника. Эшелон был почти полностью
разрушен, не смотря на красные кресты на крышах теплушек (так называли
вагоны). Среди развороченных вагонов
поезда, окровавленных тел
спрятаться было практически негде и Ольга Александровна, спасая сына,
накрыла его своим телом. Очередной удар и её откинуло взрывной волной от
сына, как выяснилось позже, не на большое расстояние, а на долгие годы.
Буквально чудом оставшись в живых, так и не найдя сына, она попала
вместе с другими уцелевшими в окружение. Но немцы благодаря
наступлению наших войск, бросили пленных, и группе выживших удалось
бежать. Ожидающие смерти беглецы были безмерно рады тому, что им чудом
удалось во второй раз избежать верной гибели.

4.

Вырвавшись из плена, они вышли на станцию и попали в наши
передовые части. Далее их ожидала судьба всех бывших военнопленных…
И когда на допросе Ольгу Александровну спросили, как к ним относились
немцы, она честно ответила: «Хорошо». Она и представить себе не могла,
что одного этого слова хватит на обвинение. Ольга Александровна была
осуждена приговором военного трибунала войск НКВД Вологодской области
от 2.12.1941 г. по ст. 58-10 ч. 2 УК РСФСР к 8 годам лишения свободы с
поражением в правах на 3 года. Ее признали виновной в том, что
«одобрительно отзывалась об отношении немцев к русским, тем самым
отрицала издевательство фашистов над русскими». Так мама Эдуарда
попала в лагерь на территории Республики Коми (не исключено, что
изначально на ст. Айкино. Точных данных нет. Возможно находилась и в
ВОРКУТЛАГе, т.к очень хорошо знала репертуар и артистов театра
ВОРКУТЛАГа). Но и в этом страшном повороте судьбы ее словно оберегали.
В лагере, благодаря своему таланту (она прекрасно пела и имела
артистические способности) попала в театр заключенных, что дало
возможность не только выжить, но и после войны встретиться с сыном (что
само по себе уже почти невероятно), который в то время был уже в детском
доме.

5.

Но вернемся к злосчастному эшелону… Оставшиеся в живых
дети, объединившись под чьим-то руководством, были вынуждены сами
искать партизанский отряд, находившийся неподалеку. Детвору повели к лесу.
Но на совершенно открытом пространстве начался обстрел. «Мессеры»
носились и «срезали» всех подряд. Укрыться было негде.
«Помню, там стоял какой-то домик, к которому мы побежали. Мы уже
были почти у цели, но шансов выжить оставалось все меньше. Один за
другим пикировали немецкие самолеты, кругом – убитые… Нас охватило
отчаяние. И вдруг одна девочка, бежавшая вместе с нами, сняла штаны и
показала голую попу немцам… и тогда все дети сделали то же самое. В
это трудно поверить, но в мою память врезалось лицо одного из
летчиков. «Мессер» летел так низко, что, мне казалось, я успел его
разглядеть. Он крутил пальцем у виска и хохотал… Фашисты перестали
стрелять. Мы были спасены», - вспоминал Эдуард Даньщиков.
Так, маленький Эдик с другими ребятами попал к партизанам.
Часть детей отправили обратно в Ленинград, часть в Москву, среди которых,
и был он сам. Но, то ли потому, как вспоминал впоследствии сам Эдуард
Анатольевич, что был не по годам смышленым и шустрым мальчишкой, то ли
потому, что прежде жил там и хорошо ориентировался на местности, остался
с партизанами. И не смотря на диагноз врача «Этот ребенок жить не будет»
из-за истощения и водянки, выжил. Так началась история «сына полка». Как
оказалось впоследствии, командир партизанского отряда, Никулин, хорошо
знал его семью. Спустя время он помог встретиться отцу с сыном, который
воевал в те дни под Москвой. Эта была их последняя встреча. В 1944 году его
отец, Шульман Исаак Самуилович, погиб под Севастополем и был похоронен
в Кировоградской области, о чем стало известно родственникам уже после
смерти Эдуарда Анатольевича. Он всю свою жизнь мечтал найти сведения об
отце, но удалось это сделать уже только в 2010 году.

6.

Перед решительным наступлением Никулин вместе с отцом
Эдуарда приняли решение отправить мальчика в детский дом, они были
уверены, что так сберегут его и оказались правы. При расставании, командир
партизанского отряда
пообещал, что непременно найдет его мать. Свое
слово он сдержал.
«И вот - детский дом. Сначала – приемник-распределитель на станции
Удельная под Москвой, куда отвез меня отец, потом – детский дом на
станции Малаховка. Я часто проезжаю эти места, вспоминаю… День
Победы мы отмечали своеобразно: нам всем выдали по 800 граммов хлеба.
Это было что-то невероятное! Накрыли столы белыми скатертями…
Мама меня нашла уже после войны. Это был как раз день смерти
Калинина – я хорошо запомнил, потому что по радио говорили, что умер
«всесоюзный староста». Мы сидели, завтракали, вдруг открывается
дверь – солнце, лето!- и заходит очень красивая женщина, в шляпке, в
черном бархатном пальто. Статная – и с первой секунды я понял, что
это моя мама», -делился своими воспоминаниями Э.А. Даньщиков с
журналистом газеты «Заполярье» Валерией Салтановой, ставшей в холодной
Воркуте добрым другом.

7.

После освобождения Ольга Александровна забрала сына и
вернулась в Воркуту, т.к в Москву возвращаться ей было нельзя. Вся зрелая
жизнь ее прошла в северной «столице» среди артистов. Позже она работала
директором ДК шахты «Капитальная». Но, потеряв дом и мужа, она снова
оказалось под защитой судьбы. Еще будучи заключенной, работая в театре,
она встретила свою любовь. Красивую женщину заметил и полюбил до
конца своих дней
Анатолий Георгиевич Даньщиков, сотрудник
ВОРКУТЛАГа. Полюбил так сильно, что,
невзирая на риск, приложил
максимум усилий и для скорейшего освобождения возлюбленной, и для
скрытия ее прошлого как ЗК в будущем. Именно поэтому так трудно было
найти данные о прошлом Ольги Александровны, о котором, она, никогда
позже не вспоминала, да и не хотела, видимо, вспоминать. Восстановить
данные об этом периоде ее жизни стало возможно уже после 2015 года.
Стало известно, что приговор военного трибунала войск НКВД Вологодской
области от 02.12.1941г. был отменен Постановлением президиума Тверского
областного суда от 19.03.1991 года. Дело производством прекращено за
отсутствием в её действиях состава преступления.

8.

Анатолий Георгиевич Даньщиков сам родом из села Вомын
Республики Коми. Успешно служил и работал в ВОРКУТЛАГе. Имел весьма
успешную карьеру и хорошую перспективу, но, даже не задумываясь,
поставил все на карту ради спасения любимой. Он по-мужски встал на ее
защиту. Сейчас это кажется невероятным, даже трудно себе представить через
что пришлось им пройти, чтобы сохранить свою любовь. Спустя время,
конечно Анатолию Георгиевичу все аукнулось, он был уволен со службы,
лишён должности, после чего переехал с супругой из Воркуты в Элисту. Но,
ни дня, ни секунды своей жизни он ни о чем не сожалел и до конца своих
дней называл свою возлюбленную всегда по-особенному ласково - Оленька.
После того как они расписались, в Москве семья Эдуарда Шульмана на
общем совете приняла решение о разрешении отчиму усыновить мальчика и
дать ему свою фамилию и отчество, в связи с продолжающимися гонениями
и репрессиями. Доказательством послужила судьба одного из родственников
расстрелянного по приказу Сталина в связи со знаменитым «Делом врачей».
Так Эдуард Шульман стал Даньщиковым и всю свою жизнь с
большой благодарностью называл Анатолия Георгиевича отцом.

9.

Приехав вместе с матерью в заполярный город, Эдуард
Анатольевич Даньщиков также, как и многие соотечественники, связал
свою жизнь с Воркутой, посвятив ей и свое творчество, и всю свою жизнь. По
воле судьбы, попав на Север, будучи совсем
юным
и отчаянным
романтиком, влюбился в просторы крайнего Севера, в неповторимые красоты
тундры, и впитав в себя жизнеутверждающий дух воркутинцев, стал ярким
представителем поколения со своей культурой, мудростью и с неизменно
ценным истинным человеческим достоинством.

10.

Под сердца стук трепетно-громкий,
Такой, что набатом гудит,
Держу я в руках похоронку,
И сердцу тревожно в груди.
А сердцу, как видно, неймется,
А в сердце куражится боль…
В нем так эта боль отдается –
Как будто все было со мной.
Как будто я сам шел в атаку,
В последний решительный бой.
Как будто не ведая страха
Солдат я поднял за собой.
Как будто, как будто, да что там, Осколком пронзило в груди…
Упал перед взорванным дотом
И смог так в бессмертье войти.
Так жизненный путь оборвался
С гранатой в руках на бегу…
Отец, пред тобой я остался
За жизнь в неоплатном долгу.
За эти тревожные дали,
За счастье с любимой в пути…
Твои ордена и медали
Я должен по жизни нести.
За смех златокудрой девчонки,
За право ей с парнем дружить…
Держу я в руках похоронку
И думаю: «Стоило жить!».
02.05.2000г.

11.

День Победы
Война четыре года долгих длилась,
Зов памяти о ней неотвратим.
Утихнув, вроде бы давно, - не усмирилась
И ест глаза, туманится как дым…
Она живет во мне, живет в солдатах.
Что пол-Европы под огнем прошли,
Не думая о славе и наградах,
Ценою жизни жизнь мою спасли.
Гудит, гудит Земля под сапогами,
Как это был много лет назад.
Не утихает, остается с нами
И скорбь потерь, и боль былых утрат.
И будь ты рядовой иль даже маршал,
Ты, все равно, для Родины – солдат.
Останется в веках Победа наша –
Не повернуть Историю назад.
И в этот день, в Великий День Победы,
Я за солдата поднимаю тост,
Что приумножил честь наших наследий,
Что свою лепту в честь России внес.
Так выпьем же, солдат, и – стопки о пол,
Мы будем этой славой дорожить.
Не зря ты столько верст в боях протопал,
Ведь нам России суждено служить!
16.04.2001г

12.

В далеком сорок первом
А.Г.Д.
Когда в далеком сорок первом,
В том огнедышащем году,
Когда как струны рвались нервы,
И было жарче, чем в аду.
Когда воронками зияли
От гари черные поля,
Сыны Отчизны отстояли
Москву, а значит и меня.
Ты был средь них в огне жестоком,
Совсем молоденький, комбат.
Войной проверенный и стойкий,
Ни шагу сделавший назад.
И не робща, без укоризны
Ты принимал судьбу свою,
Сражаясь за судьбу Отчизны,
А, значит, за судьбу мою.
Свой путь с твоим соизмеряя,
Я откровенно говорю:
«Спокойно, как тогда, вверяю
Тебе, комбат, судьбу свою!»
Когда беда в наш дом вернется,
Пред ней ты не опустишь взгляд,
А насмерть встанешь, коль придется:
«Огонь!» - скомандуешь, комбат.
29.04.1997г

13.

В минуты приходящего раздумья
Твою я фотокарточку беру.
С тобою, растревоженный от дум я,
Беседу задушевную веду.
Витая в прошлом память не остынет,Тревожит сумрак пролетевших лет.
Вот с тех вершин, как видно и поныне,
Твоим теплом я до сих пор согрет.
Ведь я сейчас тебя на много старше,
Твой сын, отец, стою перед тобой,
Листаю в памяти из жизни нашей
Страницы, опаленные войной.
И вот они встают передо мною
В огне пожарищь, выстроившись в ряд,
Одной сплошной непроходящей болью,Те дни Москвы, блокадный Ленинград.
Нельзя забыть мне, как бы ни старался,
Войною принесенных страшных бед.
Ты в небе Подмосковья храбро дрался
И где-то там твой затерялся след.
И мне пришлось в разбитом эшелоне,
И в стуже партизанского пути,
Пока не оказался в детском доме,
Своей дорогой огненной пройти.
Безжалостно война нас разметала.
И вот теперь с портрета на стене
Со мною говоришь ты беспрестанно,Пока я жив, то ты живешь во мне!
19.03.2000г.