Николай Степанович Гумилёв

1.

Николай
Степанович
Гумилёв
3 (15) апреля 1886 года
26 августа 1921 года

2.

Кронштадт
Екатерининская
улица

3.

Переезд в Царское Село
1887 год
5
лет – научился
читать, писать.
Первые стихи.
7 лет –
гимназия.
Болезненность.
Домашнее
обучение.
География и
зоология.

4.

Митя и Коля
Гумилёвы
«… Я мучился и злился,
когда брат перегонял
меня в беге или лучше
меня лазил по деревьям. Я
все хотел делать лучше
других, всегда быть
первым… Мне это, при
моей слабости, было
нелегко. И все-таки я
ухитрялся забираться на
самую верхушку ели, на
что ни брат, ни дворовые
мальчишки не решались.
Я был очень смелый.
Смелость заменяла мне
силу и ловкость..»

5.

Тифлис
1903 - 1906
Переезд из-за болезни
брата
Первая любовь
Первая публикация
8 сентября 1902 г –
публикация стихотворения
«Я в лес бежал из городов»

6.

Возвращение.
Царское Село
Николаевская
мужская гимназия
Иннокентий Фёдорович
Анненский,
директор гимназии

7.

Памяти Анненского,
1911
В них плакала какая-то обида,
Звенела медь и шла гроза,
А там, над шкафом, профиль Эврипида
Cлепил горящие глаза.
К таким нежданным и певучим бредням
Зовя с собой умы людей,
Был Иннокентий Анненский последним …Скамью я знаю в парке; мне сказали,
Из царскосельских лебедей.
Я помню дни: я, робкий, торопливый,
Входил в высокий кабинет,
Где ждал меня спокойный и учтивый,
Слегка седеющий поэт.
Что он любил сидеть на ней,
Задумчиво смотря, как сини дали
В червонном золоте аллей.
Там вечером и страшно и красиво,
В тумане светит мрамор плит,
Десяток фраз, пленительных и странных,
И женщина, как серна боязлива,
Как бы случайно уроня,
Во тьме к прохожему спешит.
Он вбрасывал в пространства
безымянных
Мечтаний — слабого меня.
О, в сумрак отступающие вещи
И еле слышные духи,
И этот голос, нежный и зловещий,
Уже читающий стихи!
Она глядит, она поет и плачет,
И снова плачет и поет,
Не понимая, что все это значит,
Но только чувствуя — не тот.
Журчит вода, протачивая шлюзы,
Сырой травою пахнет мгла,
И жалок голос одинокой музы,
Последней — Царского Села.

8.

«Все это –
правда, но ведь
он пишет стихи»
(Иннокентий
Анненский)

9.

Гумилёв и
Ахматова
Знакомство с Анной
Горенко Рождественский
сочельник- 24 декабря
(6 января) 1903 г.
Ему – 17,
Ей – 14.

10.

Первая книга стихов,
октябрь 1905
Я конквистадор в панцире железном,
Я весело преследую звезду,
Я прохожу по пропастям и безднам
И отдыхаю в радостном саду.
Как смутно в небе диком и беззвездном!
Растет туман… но я молчу и жду
И верю, я любовь свою найду…
Я конквистадор в панцире железном.
И если нет полдневных слов звездам,
Тогда я сам мечту свою создам
И песней битв любовно зачарую.
Я пропастям и бурям вечный брат,
Но я вплету в воинственный наряд
Звезду долин, лилею голубую.
Глеб Струве: «Чувствуется сильное влияние
тогдашнего поэтического кумира, Бальмонта (и
отчасти, но в меньшей степени, Брюсова)»

11.

Париж
В общей сложности – 19 месяцев
июль 1906
года - апрель 1907,
июль – октябрь 1907,
ноябрь 1907 - май 1908 года.
Попытка
самоубийства
Новое
предложение
Снова отказ

12.

Лирическая
биография поэта «Романтические
цветы»,
январь 1908 г
Образ Анны Горенко
Мечты об Африке
«Озеро Чад»
«Носорог»
«Жираф»
Жизнь и смерть

13.

Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
Ты плачешь? Послушай… далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

14.

Крест
Так долго лгала мне за картою карта,
Что я уж не мог опьяниться вином.
Холодные звезды тревожного марта
Бледнели одна за другой за окном.
В холодном безумье, в тревожном азарте
Я чувствовал, будто игра эта — сон.
«Весь банк, — закричал, — покрываю я в карте!»
И карта убита, и я побежден.
Я вышел на воздух. Рассветные тени
Бродили так нежно по нежным снегам.
Не помню я сам, как я пал на колени,
Мой крест золотой прижимая к губам.
« Стать вольным и чистым, как звездное небо,
Твой посох принять, о Сестра Нищета,
Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба,
Людей заклиная святыней креста!»
Мгновенье… и в зале веселой и шумной
Все стихли и встали испуганно с мест,
Когда я вошел, воспаленный, безумный,
И молча на карту поставил мой крест.

15.

Африка
Июль 1908 года.
«В новой обстановке найти новые слова,
которых мне так недостаёт», - Гумилёв
Брюсову.
И. Анненский:
«Лиризм Н. Гумилева – экзотическая тоска по
красочно причудливым вырезам далекого
юга. Он любит все изысканное и странное,
но верный вкус делает его строгим в
подборе декораций.»

16.

Венчание
26
ноября 1909 –
чтение стихов.
Согласие.
25 апреля 1910 –
венчание в
Никольской
церкви
Черниговской
губернии
Осень 1912 –
рождение сына
Льва

17.

«Жемчуга», 1910 –
исследование мира души
Тема
искусства: «Волшебная скрипка»
«Христос» – духовное самоопределение
«Заводи»:
Солнце скрылось на западе
За полями обетованными,
И стали тихие заводи
Синими и благоуханными.
Сонно дрогнул камыш,
Пролетела летучая мышь,
Рыба плеснулась в омуте…
… И направились к дому те,
У кого есть дом
С голубыми ставнями,
С креслами давними
И круглым чайным столом.
Я один остался на воздухе
Смотреть на сонную заводь,
Где днем так отрадно плавать,
А вечером плакать,
Потому что я люблю Тебя, Господи.

18.

Акмеизм
«Все
люди, окружающие
Н.С., были им к чемунибудь предназначены…
Например,
О.Мандельштам должен
был написать поэтику»
Предназначение
Гумилёва – руководить
Все участники:
«мастера»(«синдИки»)
(Гумилёв и Городецкий)
и «подмастерья»

19.

1912 год
Тонкий лиризм
Земные, но в то же время
возвышенные чувства
Тщательная дозировка
эмоционального (любовная
лирика), рационального,
экзотического
(«Абиссинские песни») и
приземленно-бытового
Здесь нет
конквистадорского
бряцанья. Здесь живёт
душа, с ее болью, любовью,
переживаниями, мечтами

20.

Она
Я знаю женщину: молчанье,
Усталость горькая от слов,
Живет в таинственном мерцанье
Ее расширенных зрачков.
Ее душа открыта жадно
Лишь медной музыке стиха,
Пред жизнью дольней и отрадной
Высокомерна и глуха.
Неслышный и неторопливый,
Так странно плавен шаг ее,
Назвать нельзя ее красивой,
Но в ней все счастие мое.
Когда я жажду своеволий
И смел, и горд — я к ней иду
Учиться мудрой сладкой боли
В ее истоме и бреду.
Она светла в часы томлений
И держит молнии в руке,
И четки сны ее, как тени
На райском огненном песке.

21.

Из логова змиева
Из логова змиева,
Из города Киева,
Я взял не жену, а
колдунью.
А думал забавницу,
Гадал — своенравницу,
Веселую птицу-певунью.
Покликаешь —
морщится,
Обнимешь —
топорщится,
А выйдет луна —
затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то, — и хочет
топиться.
Твержу ей: крещеному,
С тобой по-мудреному
Возиться теперь мне не в
пору;
Снеси-ка истому ты
В Днепровские омуты,
На грешную Лысую гору.
Молчит — только
ежится,
И все ей неможется,
Мне жалко ее, виноватую,
Как птицу подбитую,
Березу подрытую
Над очастью, Богом
заклятою.

22.

Наплывала тень… Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,
Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:
«Я пробрался вглубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;
Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,
И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.
Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.
Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.
Древний я отрыл храм из под песка,
Именем моим названа река,
И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.
Но теперь я слаб, как во власти сна,
И больна душа, тягостно больна;
Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь в четырех стенах;
Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны…»
И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.
У камина
А. Ахматова
Он любил три вещи на
свете:
За вечерней пенье, белых
павлинов
И стертые карты Америки.
Не любил, когда плачут дети,
Не любил чая с малиной
И женской истерики.
…А я была его женой.

23.

Первая Мировая
1907 год - признан
совершенно неспособным к
военной службе.
Июль 1914:
ушел
доброволь
цем на
фронт.
Награжден двумя
Георгиевскими крестами IV и III степени

24.

Наступление
Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня,
Мы четвертый день наступаем,
Я кричу, и мой голос дикий,
Мы не ели четыре дня.
Это медь ударяет в медь,
Я, носитель мысли великой,
Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час, Не могу, не могу умереть.
Оттого что Господне слово
Словно молоты громовые
Лучше хлеба питает нас.
Или воды гневных морей,
Золотое сердце России
И залитые кровью недели
Мерно бьется в груди моей.
Ослепительны и легки,
Надо мною рвутся шрапнели,
И так сладко рядить Победу,
Птиц быстрей взлетают клинки.
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

25.

«Колчан», 1916
Стихи – стрелы, передающие
состояние человека на войне
(«Война», «Наступление», «Смерть»)
Стрелы Амура
Африканские стихи
Философская лирика
(«Я вежлив с жизнью современною»,
«Я не прожил, я протомился»,
Восьмистишие»)
Движение души, осмысление
жизни духа

26.

Я вежлив с жизнью современною,
но между нами есть преграда,
Всё, что смешит её, надменную, Моя единая награда…
Я не прожил, я протомился
Половину жизни земной …….
С этой тихой и грустной думой
Ни шороха полночных далей,
Как-нибудь я жизнь дотяну,
Ни песен, что певала мать, —
А о будущей Ты подумай,
Мы никогда не понимали
Я и так погубил одну
Того, что стоило понять.
И, символ горнего величья,
Как некий благостный завет,
Высокое косноязычье
Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
Тебе даруется, поэт.
А жизнь людей – мгновенна и убога.
Но всё в себя вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

27.

1918
Развод с Ахматовой
Женитьба на Анне Николаевне
Энгельгардт
В. Шилейко
А.Н. Энгельгардт

28.

М.И.Цветаева
В гордую нашу столицу
Входит он — Боже спаси! —
Обворожает Царицу
Необозримой Руси…
В этих словах, четырех строках, все о
Распутине, Царице, всей этой туче. Что в этом
четверостишии? Любовь? нет. Ненависть? нет.
Суд? нет. Оправдание? нет. Судьба. Шаг
судьбы.
Вчитайтесь, вчитайтесь внимательно. Здесь
каждое слово на вес — крови…..
Дорогой Гумилев, есть тот свет или нет, услышьте мою, от лица всей
Поэзии, благодарность за двойной урок: поэтам — как писать
стихи, историкам — как писать историю.
Чувство Истории — только чувство Судьбы.
Не «мэтр» был Гумилев, а мастер: боговдохновенный и в этих стихах
уже безымянный мастер, скошенный в самое утро своего
мастерства-ученичества, до которого в «Костре» и окружающем
костре России так чудесно — древесно! — дорос.

29.

«Память»
«Слово»
«Душа и тело»
«Шестое чувство»
«Заблудившийся трамвай»
«Мои читатели»
«Красное море»
«Египет»
«Сахара»
«Судан»
«Замбези»

30.

Но когда вокруг свищут пули
Когда волны ломают борта,
Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать что надо.
И когда женщина с прекрасным
лицом,
Единственно дорогим во вселенной,
Скажет: я не люблю вас,
Я учу их, как улыбнуться,
И уйти и не возвращаться больше.
А когда придет их последний час,
Ровный, красный туман застелет
взоры,
Я научу их сразу припомнить
Всю жестокую, милую жизнь,
Всю родную, странную землю,
И, представ перед ликом Бога
С простыми и мудрыми словами,
Ждать спокойно Его суда.

31.

Август 1921
3 августа арестован, обвинен
в сфабрикованном
«таганцевском деле»
В ночь на 26 августа расстрелян
Владимир Вейдле:
«В его лице революция пристрелила
ненужную ей поэзию»