Сороковка. Озёрск. Маяк. 1957-2017

1.

Сороковка. Озёрск.
Маяк.
1957-2017
П О С Ы Л А Е Т М А Я К Н Е С П АС Е Н ЬЯ Л У Ч И :
С Т Р О Н Ц И Й , Ц Е З И Й , П Л У Т О Н И Й - Е Г О П А Л АЧ И

2.

Так было
ТА К УЖ ИС ТОР ИЧЕС КИ СЛОЖ ИЛО С Ь, ЧТО НА Ш
Г О Р О Д С Н Е Ж И Н С К Р О В Е С Н И К С Т РА Ш Н О Й А В А Р И И ,
К О Т О РА Я П Р О И З О Ш Л А Н А П Р О И З В О Д С Т В Е Н Н О Й
ПЛОЩАДКЕ ПО «МАЯК».
1 9 5 7 ГОД - ЭТО В Р Е М Я А КТ И В Н О Й С Т РО Й КИ
М ОЛОДО ГО ГО РОДА : О Т КР Ы ЛИ С Ь П Е Р В Ы Е Ш КОЛЫ ,
П Р И Н Я Т В Э К С П Л УАТ А Ц И Ю П Е Р В Ы Й Ж И Л О Й Д О М П О
УЛ И Ц Е 4 0 Л Е Т О К Т Я Б Р Я И П Е Р В Ы Й Д Е Т С К И Й С А Д И К
П О УЛ И Ц Е Л Е Н И Н А . О Т О М , Ч Т О 2 9 С Е Н Т Я Б Р Я В 1 6
ЧАС О В 2 2 М И Н УТ Ы Н А П РО И З В ОДС Т В Е Н Н О Й
ПЛОЩАДКЕ ПО «МАЯК» ПРОИЗОШЕЛ ХИМИЧЕСКИЙ
В З Р Ы В О Д Н О Й И З Д В А Д Ц А Т И Е М К О С Т Е Й Х РА Н И Л И Щ А
РА Д И О А К Т И В Н Ы Х О Т Х О Д О В РА Д И О Х И М И Ч Е С К О Г О
П Р О И З В ОД С Т ВА , З Н А Л У З К И Й К РУ Г Л И Ц .

3.

Рассказывает кандидат
технических наук Виктор
Алексеевич Молчанов, работал в
институте в должности
начальника отдела радиационной
безопасности с августа 1958 года
по апрель 1968 года: «После
аварии неоднократно
рассматривались и решались
конкретные вопросы, связанные с
обеспечением безопасности
наших горожан. На территории
базы отдела рабочего снабжения
была организована
радиологическая лаборатория, в
которой проводились анализы на
наличие в продуктах питания,
поступающих в город,
радионуклидов.
Радиационный след территорию
города не затронул, но
контролировать ситуацию надо
было регулярно. Было решено
выделить для этого необходимые
средства и увеличить штат отдела.
Это позволило снять подробную
карту радиоактивного загрязнения
окружающей город территории..»
Из книги Б.Емельянова
«Раскрывая первые страницы»

4.

«29 сентября 1957 года, в 16 часов
20 минут по местному времени, на
комплексе «С» взорвалась
емкость, содержавшая около 80
тонн жидких высоко активных
радиоактивных отходов. Взрыв
был такой мощности, что
железобетонную плиту весом в
160 тонн, которой была закрыта
емкость, отбросило на 25 метров.
Взрыв произошел вследствие
выхода из строя системы
охлаждения емкости. Основная
доля отходов (90%) осела на
территории промышленной
площадки, а остальная часть
поднялась в атмосферу на высоту
до одного-двух километров и
рассеялась в северо-восточном
направлении, образовав ВосточноУралський радиоактивный след
(ВУРС).
Я и все работники ЦЗЛ
занимались на следе
дезактивационными работами в
промзоне и получали по 2
рентгена в день. Дозиметристов не
было. Многие не выдерживали и
пытались увольняться. На
промывке дорог я проработал 2
месяца. Всего я получил 24
рентгена. Фактически мы все
вышли на 25 рентген – это
допустимая аварийная доза…»
Из воспоминаний начальника отдела радиационной
безопасности института Леонида Петровича
Гавриловского
Свет памяти. Мсторико-литературный альманах. Выпуск 6

5.

До июня 1989 года все
сведения об этой аварии
были засекречены. Только
32 года спустя на прессконференции в Челябинске
первый заместитель
министра атомной
энергетики Б.В. Никипелов
сделал официальной
заявление о радиационной
аварии в Озерске.
По современной
международной
классификации
радиационных инциндентов
авария на ПО «Маяк» в
1957 году соответствует
индексу 6 по семибальной
шкале Агенства МАГАТЕ
ООН. Чернобыльская
катастрофа имеет высшей
индекс – 7.
АОАСГО Ф.1. Оп.1. Д.126. Л.26.

6.

Наше поколение помнит об аварии на Маяке: как о человеческой трагедии и как о примере
героизма людей, которые ликвидировали последствия аварии.
АОАСГО Ф.46. Оп.1. Д.343. Л.125,126

7.

АОАСГО Ф.46. Оп.1. Д.343. Л.22,26

8.

Для того чтобы ликвидировать
последствия аварии - фактически
отмыть водой территорию
промышленной площадки Маяка
и прекратить любую
хозяйственную деятельность в
зоне загрязнения, потребовались
сотни тысяч человек. Из
ближайших городов Челябинска и
Екатеринбурга на ликвидацию
мобилизовывали юношей, не
предупреждая их об опасности.
Привозили целые воинские части,
чтобы оцеплять зараженную
местность. Потом солдатам
запрещали говорить, где они
были. Малолетних детей 7-13 лет
из деревень посылали закапывать
радиоактивный урожай (на дворе
была осень). Комбинат «Маяк»
использовал для работ по
ликвидации даже беременных
женщин. В Челябинской области и
городе атомщиков после аварии
смертность возросла — люди
умирали прямо на работе,
рождались уроды, вымирали
целые семьи.
Свидетельства очевидцев
Надежда Кутепова, дочь ликвидатора, г. Озерск
Моему отцу было 17 лет и он учился в техническом училище
в Свердловске (теперь Екатеринбург). 30 сентября 1957 года
его и других его сокурсников погрузили прямо с занятий в
грузовики и привезли на «Маяк» ликвидировать
последствия аварии. Им ничего не сказали о серьезности
опасности радиации. Они работали сутками. Им давали
индивидуальные дозиметры, но за превышение дозы
наказывали, поэтому многие люди оставляли дозиметры в
своих ящиках для одежды, чтобы «не перебрать дозу». В
1983 году он заболел раком, его прооперировали в Москве, но
у него начались метастазы по всему организму, и через 3 года
он умер. Нам сказали тогда, что это не от аварии, но потом
это заболевание официально было признано последствием
аварии на «Маяке». Моя бабушка тоже участвовали в
ликвидации аварии и официально получила большую дозу.
Я никогда ее не видела, потому что она умерла от рака
лимфатической системы задолго до моего рождения, через 8
лет после аварии.
Из брошюры специалиста в области ядерной энергетики
Андрея Ожаровского «Чернобыльские уроки».

9.

Гульшара Исмагилова, жительница села
Татарская Караболка
Мне было 9 лет, и мы учились в школе.
Однажды нас собрали и сказали, что мы
будем убирать урожай. Нам было странно,
что вместо того, чтобы собирать урожай,
нас заставляли его закапывать. А вокруг
стояли милиционеры, они сторожили нас,
чтобы никто не убежал. В нашем классе
большинство учеников потом умерли от
рака, а те, что остались, очень больны,
женщины страдают бесплодием.
Наталья Смирнова, жительница Озерска
Я помню, что тогда в городе была жуткая
паника. По всем улицам ездили машины и
мыли дороги. Нам объявляли по радио,
чтобы мы выбросили все, что было в тот
день у нас в домах, и постоянно мыли пол.
Много людей, работников Маяка тогда
заболело острой лучевой болезнью, все
боялись что-то высказать или спросить
под угрозой увольнения или даже ареста.
П. Усатый
В закрытой зоне Челябинск-40 я служил
солдатом. На третью смену службы заболел
земляк из Ейска, прибыли со службы - он
умер. При транспортировке грузов в вагонах
стояли на посту по часу пока не пойдет носом
кровь (признак острого облучения - прим.
авт.) и не заболит голова. На объектах стояли
за 2-х метровой свинцовой стеной, но даже и
она не спасала. А при демобилизации с нас
взяли подписку о неразглашении. Из всех
призванных нас осталось трое - все
инвалиды.
Гульсайра Галиуллина, жительница села
Татарская Караболка
(Цитата по книге Ф. Байрамовой «Ядерный
архипелаг», Казань, 2005.)
Когда прогремел взрыв, мне было 23 года и я
была беременна вторым ребенком. Несмотря
на это, меня тоже выгнали на зараженное
поле и вынудили копаться там. Я чудом
выжила, но теперь и я, и мои дети тяжело
больны.

10.

Ризван Хабибуллин, житель села
Татарская Караболка
(Цитата по книге Ф. Байрамовой
«Ядерный архипелаг», Казань, 2005.)
29 сентября 1957 года, мы, учащиеся
Карабольской средней школы, убирали
корнеплоды на полях колхоза им.
Жданова. Около 16-и часов все услышали
грохот откуда-то с запада и
почувствовали порыв ветра. Под вечер
на поле опустился странный туман.
Мы, конечно, ничего не подозревали и
продолжали работать. Работа
продолжалась и в последующие дни.
Через несколько дней нас почему-то
заставили уничтожать не вывезенные
еще к тому времени корнеплоды...
К зиме у меня начались страшные
головные боли. Помню, как я катался в
изнеможении по полу, как обручем
стягивало виски, было кровотечение из
носа, я практически потерял зрение.
Гульфира Хаятова, жительница села
Муслюмово (Цитата по книге Ф. Байрамовой
«Ядерный архипелаг», Казань, 2005.)
Первое воспоминание из детства, связанное с рекой
(Течей) - это колючая проволока. Реку мы
видели через нее и с моста, тогда еще
старенького, деревянного. Мои родители
старались не пускать нас на речку, не объясняя
почему, видимо, сами ничего не знали. Мы
любили подниматься на мост, любовались
цветами, которые росли на небольшом
островке... Вода была прозрачная и очень
чистая. Но родители говорили, что река
«атомная»... Родители редко говорили про
аварию в 1957 году, а если говорили, то
шепотом.
Пожалуй, впервые осознанно я поняла, что с
нашей рекой что-то не то, когда поехала с
матерью в другую деревню и увидела другую
реку. Я очень удивилась, что та река без
колючей проволоки, что к ней можно подойти...
В те годы (60-70-е) не знали, что такое лучевая
болезнь, говорили, умер от «речной» болезни...
Врезалось в память, как мы всем классом
переживали за одну девушку, у которой было
белокровие, т.е. лейкемия. Девушка знала, что
умрет и умерла в 18 лет. Нас тогда потрясла
ее смерть.

11.

Земфира Абдуллина, жительница села
Татарская Караболка
(Цитата по книге Ф. Байрамовой «Ядерный
архипелаг», Казань, 2005.)
Во время атомного взрыва я работала в
колхозе. На зараженном радиацией поле
собирала картофель и другие овощи,
участвовала в сжигании верхнего слоя
снимаемой со стогов соломы и захоронении
пепла в ямы... В 1958-м году участвовала в
очистке зараженных радиацией кирпичей и
захоронении кирпичного щебня. Целые
кирпичи, по распоряжению свыше,
загружали в грузовики и отвозили в свою
деревню...
Оказалась, что я уже в те дни получила
большую дозу облучения. Сейчас у меня
злокачественная опухоль....
Эта была страшная катастрофа. Но ее скрыли.
Только после Чернобыльской аварии многие
в Челябинской области поняли, что теперь
можно сказать и об аварии на «Маяке». И в
начале 90-х годов, спустя более чем 30 лет
после аварии, впервые был опубликован
отчет о ней. Чтобы хоть как-то
компенсировать людям нанесенный вред,
появился закон о социальной защите тех, кто
пострадал от этой аварии. Но никто и
никогда не узнает, сколько именно человек
погибло. До сих пор на Восточно-уральском
радиоактивном следе осталась деревня
Татарская Караболка, в которой 7 (!) кладбищ
на 400 человек, до сих пор не переселено село
Муслюмово, стоящее на берегу
радиоактивной речки Теча. Радиация
наносит генетический ущерб и потомки 3-го,
и 4-го, и 5-го поколений людей,
подвергшихся облучению, будут страдать,
будут болеть.
В одной из деревень, оставшихся на
загрязненной земле после взрыва, дети
написали такие стихи:
Посылает Маяк не спасенья лучи:
Стронций, цезий, плутоний - его
палачи
Сентябрь 2017 года, архивный отдел администрации
города Снежинска