Причины первой мировой войны в историографии

1.

Причины первой мировой
войны в историографии
Подготовил студент 33гр
Савченков Алексей Игоревич

2.

1.Причины в зарубежной историографии
2. Причины в русской историографии

3.

4.

Зарубежная историография
До 1960-х годов существовал своего рода консенсус относительно того, что стало причиной начала Первой мировой войны. Через
год после того, как союзники настояли на пункте о «вине в войне» в тексте Версальского договора 1919 года, который возлагал всю
вину на Германию и ее союзников, Дэвид Ллойд Джордж, британский премьер, заметил, что Европа «скользнула, или, скорее,
пошатнулась и споткнулась» в войну. Политики в Веймарской Германии, стремясь избежать выплат репараций, основанных на
оговорке о «вине в войне», жадно ухватились за подтекст, стоящий за замечанием Ллойд Джорджа о том, что поведение Германии
до 1914 года и сразу после убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево, не заслуживало порицания. Историки
последующих десятилетий указывали пальцем на военных планировщиков, работавших до 1914 года, особенно в Берлине, Вене и
Санкт-Петербурге. Как незабываемо выразился Тейлор, генералы начали «войну по расписанию», потому что их планы
мобилизации, приведенные в действие, не оставляли места для дипломатии, чтобы остановить сползание к катастрофе.
Все перевернулось с ног на голову в 1961 году, когда Фриц Фишер, немецкий историк, опубликовал очерк "Griff nach der
Weltmacht", известный на английском языке как «Цели Германии в Первой мировой войне». Эта книга показала, что через месяц
после начала войны правительство Германии разработало план крупномасштабных территориальных аннексий и экономической
гегемонии в Европе. Фишер заслужил неодобрение многих своих коллег, возложив вину за войну непосредственно на стремление
Германии к мировому господству. Карстен, его коллега-историк, сухо прокомментировал: «Мы действительно все так хорошо
уладили, а потом появился этот тупой осел и все испортил».
Некоторые из последователей Фишера усовершенствовали его аргумент, утверждая, что лидеры Германии спровоцировали войну в попытке
предотвратить разрушение их режима внутренней политической и социальной напряженностью. Макмиллан и Гастингс упоминают об этом
направлении расследования, и, возможно, им следовало бы уделить ему больше места. «Ключевым фактором в первоначальном решении
Берлина бороться было желание сокрушить предполагаемую внутреннюю социалистическую угрозу, добившись заметного триумфа над
иностранными врагами Германии», - пишет Хастингс.

5.

Как отмечают Хастингс, Макмиллан и Макмикин, большинство историков в настоящее время считают тезис
Фишера о существовавшем до 1914 года немецком плане мирового господства слишком крайней точкой зрения.
Вместо этого более привычно обвинять в развязывании войны, в порядке убывания степени вины, Германию,
Австро-Венгрию, Россию, Сербию, Францию и Великобританию.
Германию обвиняют в применении жесткой дипломатии в предвоенные годы и в опрометчивой, искренней
поддержке настойчивости Австро-Венгрии в наказании Сербии после смерти Франца Фердинанда 28 июня 1914
года от рук боснийского сербского террориста. Лидеры Австро-Венгрии считаются виновными в безрассудном
поведении с самого начала июльского кризиса. Россия была готова рискнуть войной и отдала приказ о скорейшей
мобилизации, зная, что это расширит конфликт за пределы Балкан. В целом, Макмиллан сегодня говорит за
многих историков, когда пишет, что наибольшая ответственность лежит на «безумной решимости АвстроВенгрии уничтожить Сербию в 1914 году, решении Германии поддержать ее до конца и нетерпении России
мобилизоваться».
Макмиллан уделяет меньше внимания, чем Кларк, роли Сербии в дестабилизации Австро-Венгрии. Тем не менее,
она напоминает нам: «Это одна из трагедий лета 1914 года, когда, убив Франца Фердинанда, сербские
националисты устранили единственного человека в Австро-Венгрии, который мог бы предотвратить ее
вступление в войну». За год до своего убийства эрцгерцог, наследник престола Габсбургов, недвусмысленно
раскритиковал Франца Конрада фон Хетцендорфа, австрийского военачальника, заявив, что он выступает за «урапатриотическую политику, чтобы завоевать сербов и бог знает что еще».

6.

Например, до недавнего времени многие разделяли мысль (и эта мысль становилась общепризнанной
и устойчивой) что основная причина войны – это противостояние по линии Лондон-Берлин.
Кларк опровергает эту теорию.Решение Берлина о строительстве мощного военно-морского флота
было противоречивым по своим последствиям. Однако решение Лондона сформировать Антанту с
Францией и пойти на сближение с Россией было продиктовано не опасениями по поводу немецкого
флота. Люди, принимавшие решения в Лондоне, не были настолько перепуганы строительством ВМФ
Германией, как об этом принято думать. 149 Британская морская стратегия никогда не была
сфокусирована исключительно на Германии, но на необходимости сохранять доминирование среди
мировых морских наций, включая Францию, Россию и Соединенные Штаты. 150. Более того,
строительство флота в Германии не достигало запланированных показателей. 150
Примерно треть книги посвящена сложным политическим перипетиям в Сербии, на Балканах и в
Австро-Венгрии. Эти подробности, интересные сами по себе, тем не менее, не отвечают на важный
вопрос: насколько эти события действительно привели к началу мировой войны. Да, мы знаем, что
война началась с выстрелов в Сараево. Но если в Берлине, Лондоне, Париже, Вене, Петербурге, - во
всех этих столицах сразу или в какой-то одной из них, отчаянно хотели войны, то причем здесь
Сербия? Тем более, что «Сербия – одно из слепых пятен в историографии июльского кризиса»
Кларк считает, что российские документы, касающиеся начала войны, опубликованы далеко не в
полном объеме. Например, мало что известно о содержании переговоров между Пуанкаре и Николаем
II 20-23 июня 1914г.

7.

Макмиллан умело проводит читателя через военные, дипломатические и политические кризисы, которые
проложили путь к войне с 1870 по 1914 год. Государственная система Европы страдала от проблемы,
заключавшейся в том, что Пруссия, разгромив Францию в 1870 году, объединив Германию и аннексировав
Эльзас-Лотарингию, гарантировала непримиримую вражду Парижа. Отто фон Бисмарк избегал неприятностей в
течение 20 лет, объединив Германию с консервативными монархиями России и Австро-Венгрии, но его
преемники были более небрежны в своей дипломатии. В частности, они позволили расторгнуть договор
перестраховки Германии с Россией в 1890 году, шаг, что открыло дверь для франко-российского союза 1894 года,
усилив опасения Германии по поводу окружения.
События за десятилетие до 1914 года подтолкнули Европу ближе к войне. После того, как Великобритания и
Франция урегулировали свои колониальные споры в рамках «сердечного согласия» Антанты, Германия
попыталась использовать первый марокканский кризис 1905-06 годов, чтобы вбить клин между ними.
Соперничество между Веной и Санкт-Петербургом усилилось благодаря дипломатическому двуличию и
некомпетентности обеих сторон в связи с аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины в 1908 году.
Возможно, второй марокканский кризис 1911 года и две балканские войны в 1912-13 годах приучили политиков,
генералов и европейскую общественность к мысли, что война становится неизбежной.

8.

Но почему европейские лидеры, предотвратившие более ранние кризисы от начала всеобщей войны, не сделали
этого в 1914 году? Макмикин, американский историк из университета Коча в Стамбуле, утверждал в книге
«Русские истоки Первой мировой войны» (2011), что Россия несет гораздо большую ответственность, чем когдато считалось, поскольку она стремилась разрушить Османскую империю, завоевать турецкие проливы и
захватить Константинополь, однако июль 1914 года опровергает этот аргумент. Временами автор
придерживается более устоявшегося мнения, что решающий момент наступил 5-6 июля, когда Германия выдала
Австро-Венгрии свой печально известный карт-бланш на свободу действий. Это позволило Вене запугать
Сербию ультиматумом, зная, что в случае войны Германия будет сражаться на стороне Австрии.
«Дипломатическая изоляция Австрии и военная слабость означали, что поддержка Германии была необходима.
Немцы недвусмысленно дали о ней знать», - пишет Макмикин.

9.

10.

По этим вопросам июля 1914 Макмикин мало что может сказать. Однако главная слабость его работ заключается в
том, что он пытается доказать, что военные приготовления России во время июльского кризиса были, возможно, более
важными, чем действия Берлина и Вены по развязыванию войны. «В 1914 году Франция и Россия гораздо больше
рвались в бой, чем Германия... Настолько далекие от „желания войны“, что немцы вступили в нее, брыкаясь и крича,
когда австрийская петля захлестнулась на их шеях», - пишет Макмикин. Это сомнительный вывод для в остальном
хорошо написанной книги.
Мнение Шона Макмикина противоречиво, он утверждает, что Россия и Франция были более склонны к войне в июле
1914 года, чем Германия. Книга Макса Гастингса менее хороша в отношении причин, чем в отношении хода войны
между августом и декабрем, о которой он пишет бегло. Только «Война, положившая конец миру» Маргарет
Макмиллан соответствует работе Кларка, что ни в коем случае не означает, что она полностью разделяет его
объяснение того, почему началась война.

11.

Причины в русской историографии
Один из первых отечественных исследователей причин первой мировой войны, советский историк М.Н.
Покровский, в 1924 г. в докладе перед московской интеллигенцией отмечал, что британский министр
иностранных дел Э. Грей, царь Николай II, российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов и некоторые
другие государственные деятели стран-участниц мировой войны были пацифистами: все они являлись
мирными людьми, все не хотели войны, и тем не менее, война разразилась
Покровский в то же время признавал, что в основе международных противоречий, вызвавших
империалистическую войну, лежал англо-германский конфликт, за которым (по значению) следовал
германо-французский. И, "наконец, самым слабым из всех конфликтов был конфликт, по существу, не
русско-германский, а русско-турецкий из-за проливов", однако за спиной Турции при этом стояла Германия

12.

13.

Вопрос о том, кто и когда развязал мировую войну, был в 30-е годы поставлен в Советском Союзе академиком Е.В. Тарле. Маститый
ученый подвергся резкой критике профессором Ленинградского университета Н.П. Полетикой за то, что он якобы игнорирует
империалистический характер войны со стороны всех ее участников. Упрек этот был несправедливым. Уже в своей книге "Европа в
эпоху империализма" (1927) Тарле отмечал, что "внешняя политика капитализма в обоих лагерях борющихся великих держав приняла
окончательно наступательное обличье", после .чего на очередь дня встала роковая "проба сил".
"С точки зрения научного исследования, - писал ученый, - самый спор о «моральной вине» нелеп, ненужен, научно неинтересен... Обе
комбинации враждебных держав были способны провоцировать вооруженное столкновение; обе стремились к завоеваниям; обе
способны были в тот момент, который показался бы выгодным, зажечь пожар, придравшись к любому предлогу, который показался бы
наиболее подходящим. В этом смысле, конечно, вожди Антанты нисколько не превосходили в «моральном» отношении вождей
Австрии и Германии"
Но ситуация сложилась так, что Великобритании и Франции было "невыгодно, неудобно, рискованно" начинать войну летом 1914 г.
Даже России, где много говорили и писали в воинственном духе в последние перед войной месяцы, "тоже невыгодно было немедленно
выступить уже летом 1914 года". Между тем политической элите Германии и Австро-Венгрии "показалось совсем верным и выгодным
делом раздавить Сербию; если же Россия и Франция вмешаются в дело, то и для войны с ними лучшего времени может не найтись; не
следует к этому открыто стремиться, но нечего этого и бояться: Англия, самый могучий из противников, не захочет и не сможет в
данный момент воевать". Тарле констатировал, что таков был подтвержденный документами ход рассуждений и логика поведения
правящих кругов Германии и Австро-Венгрии, приведшая к развязыванию мировой войны

14.

15.

Шестью десятилетиями позже, продолжая вслед за Тарле концептуально разрабатывать проблемы, связанные с
возникновением первой мировой войны, другой советский историк, Ю.А. Писарев, писал, что сараевское убийство,
сыгравшее важную роль в провоцировании войны, "само было лишь следствием, а не причиной международной
напряженности", "ответной реакцией на аннексию Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией". Представляется, однако, что эта
вполне обоснованная формулировка очевидно противоречит последующему тезису, в котором утверждается, что "эта дата аннексия Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией в октябре 1908 г. - является слишком отдаленной" (чтобы служить
исходным моментом продвижения Европы к всеобщей войне., Хотя далее Писарев справедливо отмечает, что "Боснийский
кризис вызвал международную напряженность на Балканах, но все же не он привел Европу к мировой катастрофе. Для
возникновения всеевропейской войны нужны были более серьезные причины; в войне были заинтересованы более
могущественные силы, чем Австро-Венгрия", которая, являясь одной из великих держав, все же "не играла ведущей роли в
мировой политике"
Неоспоримо мнение Писарева, что в Европе имелись более могущественные силы, вершившие ее судьбу, главными среди
которых являлись Германия и Великобритания. "Именно позиция этих государств, борьба за мировое господство оказали
влияние на возникновение всемирной катастрофы". Однако едва ли можно столь категорически утверждать, как это делал
Писарев, что другие державы - Россия, Франция, Италия, Австро-Венгрия, малые страны, а на Дальнем Востоке Япония и
Китай хотя и "сыграли в войне значительную роль", но их вступление в войну было всего лишь "производным от решения
основного, германо-английского конфликта" . Нельзя упускать из виду, что Германия до последнего мгновения рассчитывала
на нейтралитет Великобритании, а армии России и Франции оказались основными противниками вооруженных сил
Центральных держав на Европейском континенте - главном театре военных действий мировой войны.

16.

Значительный вклад в разработку проблем возникновения войны в отечественной историографии внес другой видный историк, чье
научное творчество в основном было связано с изучением германской истории конца XIX-XX вв., А.С. Ерусалимский. В статье
"Легенды и правда о первой мировой войне" он, следуя ленинской теории империализма, объяснял возникновение мировой войны
стремлением монополистического капитала к извлечению сверхприбылей, что "является главным, определяющим фактором его
реакционной и агрессивной политики" . Ерусалимский писал:
"Мировая война возникла вовсе не случайно, не внезапно и не в результате того, что дипломатия не сумела справиться со своей задачей
- предотвратить ее... Война готовилась давно, в течение нескольких десятилетий, хотя никто заранее не знал точно, когда именно она
начнется, когда и как кончится. Даже генеральные штабы, разрабатывая свои стратегические планы, не смогли предугадать ни ее
сроков, ни подлинных масштабов, какие она примет, ни числа жертв, каких она потребует, ни, тем более, ее результатов экономических, социальных и политических" .
Ерусалимский опроверг утверждения некоторых западноевропейских и американских историков, что Германская империя,
расположенная в "сердце Европы", между Россией и Францией, "будто бы уравновешивала противоречивые интересы различных
держав", стабилизируя "всю мировую ситуацию в целом". В действительность "система вооруженного мира", - писал он,- была
"системой постоянной, лихорадочной гонки вооружений и подготовки войны". Первоначальной основой этой системы являлся захват
Германией французских областей Эльзаса и Лотарингии .
"На протяжении ряда лет, предшествовавших войне, - отмечал Ерусалимский, - гонка морских вооружений придавала англогерманскому экономическому, политическому и колониальному соперничеству особую остроту". Раскол Европы на две военнополитические группировки не только не установил "равновесия" между ними, а, наоборот, усилив напряженность в международных
отношениях, был чреват возникновением все новых и новых дипломатических конфликтов, каждый из которых заключал в себе угрозу
военного столкновения. Развязывая войну, правящие круги Германии утверждали, что они исходят из высших соображений: "разорвать
гибельное кольцо "окружения Германии", предотвратить угрозу нападения со стороны России и ее союзницы - Франции, а главное
выполнить свой долг по отношению к союзнице - Австро-Венгрии, которой "славянская опасность" угрожала в первую очередь".

17.

18.

Характерно, что выводы советского историка во многом совпадали с оценками представителей русского зарубежья летописцев войны. Признавая, что проблема ответственности за развязывание мировой войны продолжает трактоваться поразному, генерал А.И. Деникин, например, в книге "Путь русского офицера" категорически утверждал, что бесспорная вина
за первую мировую войну лежит на центральноевропейских державах. "Не буду останавливаться на доказательствах таких
общеизвестных явлений, - писал Деникин в очерке "Роль России в возникновении первой мировой войны" (1937), - как
бурный подъем германского "промышленного империализма", находившегося в прямой связи с особым духовным складом
немцев, признававших за собою "историческую миссию обновления дряхлой Европы" способами, основанными на
"превосходстве высшей расы" над всеми остальными". При этом немцы открыто высказывали свой "взгляд на славянские
народы как на "этнический материал" или, еще проще, как на... навоз для произрастания германской культуры". Таким же,
впрочем, было презрение и к "вымирающей Франции", которая должна дать дорогу "полнокровному немцу". Все это, по
мнению Деникина, венчал старый лейтмотив пангерманизма: "Мы организуем великое насильственное выселение
низших народов" .
Деникин четко изложил позицию России и в связи с надвигавшимся в начале XX в. военным противостоянием:
"Поперек австро-германских путей стояла Россия, с ее вековой традицией покровительства балканским славянам, с ясным
сознанием опасности, грозящей ей самой от воинствующего пангерманизма, от приближения враждебных сил к морям
Эгейскому и Мраморному, к .полуоткрытым воротам Босфора. Поперек этих путей стояла идея национального возрождения
южных славян и весьма серьезные политические и экономические интересы Англии и Франции"

19.

Библиографический список
1. The Sleepwalkers. How Europe Went to War in 1914, by Christopher Clark, Allen Lane, 736 pages.
2. The War That Ended Peace: How Europe Abandoned Peace for the First World War, by Margaret MacMillan, Profile
Books, 704 pages.
3. July 1914: Countdown to War, by Sean McMeekin, Icon Books, 560 pages.
4. Catastrophe: Europe Goes to War 1914, by Max Hastings, William Collins, 628 pages.
5. Империалистическая война, сборник статей М.Н. Покровский. Государственное социально-экономическое
издательство 1934.
6. Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. Е.В. Тарле. Академия наук СССР 1958. Том 5.
7. Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. Писарев Ю.А. М.: Наука, 1994. — 304 с
8. Легенды и правда о первой мировой войне. А.С. Ерусалимский. Газета «Правда» №183, 31 июля 1944 года