Античные образы в русской литературе ХХ – начала ХХI веков

1. Античные образы в русской литературе ХХ – начала ХХI веков

2.

3.

4.

5. Гомер. Одиссея (пер. В. Вересаева)

… Одиссей пробудился лежащим
В крае отцовском своем. Совершенно его не узнал он,
Ибо давно уж там не был. Притом же окрестность покрыла
Мглою туманной Паллада Афина, чтоб не был и сам он
Узнан никем, чтоб успела ему все сказать по порядку,
Чтоб не узнали его ни жена, ни друзья, ни из граждан
Кто-либо прежде, чем он женихам не отмстит за бесстыдство.
Вот потому и другим показалося все Одиссею, Все: и тропинки в горах и глади спокойных заливов,
Темные главы деревьев густых и высокие скалы.
Быстро вскочил он, стоял и глядел на родимую землю.
После того зарыдал, руками по бедрам ударил
И обратился к себе, неудержным охваченный страхом:
"Горе! В какую страну, к каким это людям попал я?
К диким ли, духом надменным и знать не желающим правды,
Или же к гостеприимным и с богобоязненным сердцем?..

6.

7. О. Мандельштам.  Золотистого меда струя из бутылки текла… (1917)

О. Мандельштам.
Золотистого меда
струя из бутылки
текла… (1917)
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,— и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки,— идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни:
Далеко в шалаше голоса — не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы, на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке:
В каменистой Тавриде наука Эллады — и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала,
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,—
Не Елена — другая — как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны.
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.

8. И. Бродский. Одиссей Телемаку (1972)

Мой Телемак,
Троянская война
окончена. Кто победил — не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни... Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь, и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
Расти большой, мой Телемак, расти.
Лишь боги знают, свидимся ли снова.
Ты и сейчас уже не тот младенец,
перед которым я сдержал быков.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Но, может быть, и прав он: без меня
ты от страстей Эдиповых избавлен,
и сны твои, мой Телемак, безгрешны

9. И. Бродский. Итака (1993)

Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.
Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.
Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты — отброс.
И язык, на котором везде орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.
То ли остров не тот, то ли впрямь, залив
синевой зрачок, стал твой глаз брезглив:
от куска земли горизонт волна
не забудет, видать, набегая на

10. Тиресий

Тиресий (др.-греч. Τειρεσίας) —
персонаж греческих мифов,
слепой прорицатель в Фивах.
Сын пастуха Евера и
нимфы Харикло; отец
прорицательницы Манто.
Вызван Одиссеем из Аида,
предсказывает ему варианты
будущего.
Действующее лицо трагедии
Эсхила «Вызыватели душ»,
трагедий Софокла «Царь Эдип» и
«Антигона», трагедий Еврипида
«Вакханки», «Финикиянки»,
Сенеки «Эдип».

11. Ася Волошина. Антигона: редукция (2013)

Проходит по-своему харизматичный и магнетический, хотя и изрядно похожий на фрика
прорицатель Тересий (вероятно, моложавый старец). Он всегда говорит (транслирует текст)
так, как будто ловит радиоволны – не своими голосами, иногда с помехами.
ТЕРЕСИЙ
Повторяем экстренные новости. Сегодня наш царь Креон издал свой седьмой
указ. Указ запрещает предавать земле тело мятежника Полиника, а также
совершать над ним какие-либо погребальные обряды. Цитирую: «И хищным
птицам там, без погребенья, / И псам его оставить в знак позора. / Так я решил –
и никогда злодей / Почтен не будет мной как справедливый». Конец цитаты.
Слова царя, перевод Эс Шервинского и Эн Познякова. Наказание,
предусмотренное за ослушание, смертная казнь. Напомню, что после ухода в
изгнание ныне покойного царя Эдипа власть разделялась между его сыновьями
Этеоклом и Полиником, которые должны были править по году каждый. Этеокл
задержался на троне всего на один только месяц, и мятежник Полиник во главе
враждебного банд-формирования предпринял попытку вторжения на
территорию города. После кровопролитных боев за Семивратные Фивы тело
погибшего в справедливом вооружённом конфликте Этеокла было с почестями
захоронено в гробнице из эфесского мрамора. Количество жертв войны
уточняется.

12. Ася Волошина. Антигона: редукция (2013)

ТЕРЕСИЙ (рекламным голосом).
Оливковые масла для тела «Секреты
Афродиты» – и взгляд вашего любимого
скользит только по вам. (Отбивка.) Сыр
«Священная коза». Вы достойны
отечественного. (Отбивка.) В фиванском
лицее в рамках подготовки фиванцев к
стабильным победам на Олимпийский играх
уроки поэзии заменены уроками
физкультуры. (Отбивка.) Дозатор для
разбавления вина водой: мы не дарим
иллюзий, мы гарантируем верность
пропорциям. (Отбивка.) Летние лагеря в
предгорьях: подготовьте ребёнка к войне. (С
акцентом.) По нашим данным, в Фивах
участились случаи давления...
(Помехи. Помехи. Помехи.) На территории
далеких и диких стран, где, согласно
информации от наших корреспондентов,
живут звери без головы с глазами на груди,
постоянно ведутся вооружённые бои. В
Семивратных Фивах обстановка абсолютно
стабильная.

13. Медея

Меде́я (др.-греч. Μήδεια; возможно,
происхождение связано
с μήδομαι «замышлять,
придумывать», μῆδος «мысль,
замысел»; груз. მედეა) —
в древнегреческой
мифологии царевна из страны Эета,
волшебница и жена аргонавта Ясона,
известная убийством своих детей из
мести мужу.
Действующее лицо
трагедий Софокла «Колхидянки»,
«Скифы», «Зельекопы»,
Еврипида «Медея» и «Эгей»
и Сенеки «Медея».

14. Людмила Разумовская. «Медея» (1981)

Ориентация на классическую
«высокую трагедию».
На первом плане отношения
колхидской царевны с Ясоном:
«Ясон мне мать, отец, родные
братья, возлюбленный, жених,
отец моих детей, моя отчизна,
дом, защита, крепость, мое
дыханье, руки и глаза, супруг
мой ненаглядный, моя отрада,
мой кумир, мой бог!»
Разумовская показала все стадии
перерождения любви героини: от
беззаветной страсти до жажды
мести.
Однако героиня Разумовской (в
отличие от интерпретации образа
у Еврипида) после преступления
совершает самоубийство.
Убийство сыновей, прямых
наследников (у Главки не может
быть детей), означает, что муж
никогда не сможет ее простить и
быть с ней вместе. А колхидка не
мыслит своей жизни без Ясона,
поэтому совершает единственно
верный для себя шаг.

15. Людмила Улицкая. «Медея и ее дети» (1996)

Героиня – Медея Мендес –
последняя «чистопородная
гречанка в семье,
поселившаяся в
незапамятные времена на
родственных Элладе
таврических берегах». Но в
отличие от традиционного
образа колхидской
волшебницы Медея Мендес
не имеет собственных детей.
Так писательница
изначально лишает сюжет
возможного детоубийства.
Из интервью Улицкой: «Это вывернутый
наизнанку миф о неистовой колхидской
царевне Медее, это роман не о страсти, а о
тихой любви, не об огненной мести, а о
великодушии и милосердии, которые
совершаются в тех же самых декорациях на
крымском берегу».
Улицкая демифологизирует историю
волшебницы, делая Медею хранительницей
домашнего очага: «Медея собирала в своем
доме в Крыму многочисленных
племянников и внучатых племянников и
вела над ними свое тихое ненаучное
наблюдение. Считалось, что она всех их
очень любит. Какова бывает любовь к
детям у бездетных женщин, трудно сказать,
но она испытывала к ним живой интерес,
который к старости даже усиливался».
Бездетно-многодетная Медея была матерью
всем детям.

16. Людмила Петрушевская. Рассказ «Медея» (2001)

Имя Медеи, кроме как в
заглавии, более не встречается.
Петрушевская осовременивает
привычный сюжет. Женщинарассказчица передает
услышанную от таксиста
историю о том, как его жена
убила их ребенка.
Сюжет современен, но название
рассказа интертекстуально
связывает произведение
писательницы с античной
трагедией, что помогает
вспомнить традиционную
историю, а значит осознать
глубину внутреннего конфликта
героини.
Автор наделяет свою героиню
дочерью. Женщина видит в
ней соперницу и убивает ее не
из мести, а из ревности и
желания обратить на себя
внимание мужа: «Дочка-то
была ближе как раз ко мне. А
жена давно не работает. Ее,
короче, выгнали с работы.
Поссорилась там с кем-то. Мы
же с ней вместе институт
заканчивали. Потом я пошел в
таксисты. А она, ее выгнали из
НИИ, устроиться не могла,
сейчас НИИ сокращают. У нее
была депрессия».